Мертвые возвращаются?.. - Страница 22

А вот мне этот самый ирландский ген не достался — похоже, его вытеснил какой-нибудь французский. Вешать себе на шею мельничный жернов ипотеки — вы меня извините. Уж лучше жить на съемной квартире. Пара мешков для мусора плюс уведомление за четыре недели. Надоест, и я в любую минуту могу съехать.

Будь у меня желание купить дом, он был бы похож на Уайтторн-Хаус. Он не имеет ничего общего с безликими коробками, которые покупают все мои друзья. Риелторы обычно соловьем заливаются, расхваливая их. («Изысканный особняк, построенный по индивидуальному проекту в новом элитарном комплексе».) Идут эти архитектурные убожества по цене, в двадцать раз превышающей ваш годовой доход, и начинают разваливаться, стоит только застройщику сбагрить их с рук.

Дом на снимке был настоящий, без всякого компостирования мозгов — имелись в нем мощь, гордость, красота, которые переживут всякого, кто увидит его. В вихре снежинок побеги плюща и темные окна казались чуть размытыми. А тишина… Такая глубокая и всеобъемлющая. Казалось, стоит просунуть руку сквозь глянцевую поверхность снимка, и я смогу ощутить кожей зимний холодок.

Мне не надо было приходить в этот дом. При желании я могла бы сразу сказать, кто та девушка и что случилось с ней. Сэм сообщил бы мне, когда они выяснят, кто она такая на самом деле, или у них появится подозреваемый; в принципе он мог бы даже дать мне возможность посидеть на допросах. Положа руку на сердце, так бы все и закончилось — он узнал бы лишь ее настоящее имя и кто ее убил. А я до конца дней мучилась бы вопросами. Дом не выходил у меня из головы, сияя и подрагивая словно мираж, — волшебный замок, который дано лицезреть только раз в жизни, манящий и вечно ускользающий, и эти четверо, его верные стражи, что зорко берегут секреты, которые страшно произнести вслух. И лишь мое лицо было способно распахнуть для меня его двери. Стоит мне сказать «нет», как он моментально исчезнет, растворится в небытии.

До меня дошло, что я держу снимок всего в нескольких сантиметрах от собственного носа. Наверное, я просидела долго, потому что стало темнеть, а совы на чердаке приступили к своим вечерним музыкальным упражнениям. Я допила вино, глядя, как за окном постепенно чернеет море, а вдали, у самого горизонта, замигал маяк. Решив, что приняла уже хорошо и потому мне до лампочки, что он обо мне подумает, я отправила Фрэнку эсэмэску: «Во сколько у вас совещание?».

Спустя десять секунд пискнул мобильник. «В 7, там увидимся». Могу поспорить, он держал телефон наготове, потому что знал: что еще я могу сказать, кроме как «да»?

В тот вечером мы с Сэмом впервые поругались. Наверное, давно пора, если учесть, что мы встречались уже три месяца и за все это время между нами не было и пустяковой размолвки. А вот момент выбрали явно неудачный.

Мы с Сэмом сошлись вскоре после того, как я ушла из убойного. Не могу сказать даже, как так получилось. Тот период словно выпал у меня из головы. Помнится, я купила пару совершенно дурацких джемперов — такие обычно надевают лишь в тех случаях, когда хочется сжаться в комок под одеялом и не высовывать носа еще несколько лет, отчего я время от времени задавалась вопросом, правильно ли поступила, завязав очередную интрижку, а их у меня тогда было несколько.

С Сэмом нас свела операция «Весталка». Мы остались вместе даже после того, как весь мир вокруг меня рухнул к чертовой матери. Такое обычно случается, когда приходится расследовать случаи вроде этого. И не успело следствие подойти к концу, как я решила, что Сэм — настоящее золото, однако завязывать серьезные отношения не спешила ни с ним, ни с кем-то еще.

Он пришел в девять.

— Привет, — сказал Сэм, сопроводив слова поцелуем и медвежьими объятиями. Его щека была холодна от ветра. — У тебя тут вкусно пахнет.

Пахло у меня помидорами, чесноком и специями. На плите булькала кастрюля с водой, скворчал некий замысловатый соус, своей очереди ждала упаковка равиоли, и я решила воспользоваться многовековой женской мудростью. А именно: если тебе нужно сказать ему что-то неприятное, скажи это на сытый желудок.

— Как видишь, понемногу превращаюсь в настоящую хозяйку. Навела порядок, теперь готовлю ужин. А как у тебя прошел день? Все нормально?

— Вроде бы да, — уклончиво ответил он. — Мы все равно это дело распутаем.

Он снял пальто, и взгляд его упал на кофейный столик: винные бутылки, пробки, стаканы.

— Эй, уж не новый ли ухажер у тебя завелся в мое отсутствие?

— Ухажер, тоже мне скажешь! Фрэнк.

Улыбки как не бывало.

— Понятно, — буркнул Сэм. — И что ему было нужно?

Эх, а я-то надеялась преподнести ему эту новость после ужина! Черт, вроде бы сама детектив, а вот убирать за собой улики не научилась.

— Он хотел прийти к вам на совещание завтра вечером, — ответила я нарочито легкомысленным тоном, направляясь к духовке проверить, как там поживают мои чесночные гренки. — То есть прямо он не сказал, но и без того было понятно.

Сэм аккуратно сложил пальто и перекинул через спинку дивана.

— И что ты ему ответила?

— Я много об этом думала. Хотелось бы сходить.

— Как он только посмел, — негромко произнес Сэм. На лице его выступил не предвещавший ничего хорошего румянец. — Прийти сюда за моей спиной, давить на тебя, когда меня нет рядом…

— Да стой ты тогда на этом самом месте, я решила бы то же самое, — возразила я. — Или ты забыл, что я уже взрослая девушка? Не надо меня защищать.

— Не нравится мне твой приятель, — заявил Сэм. — Не нравится ход его мыслей, не нравится, как он работает.